Политтехнологи инквизиторской конторы

блаженный Иоанн

Три дня и три ночи не мог я упокоиться, ошарашенный этим:

‘Бог предвечно, безусловно постановил: некоторых спасти, а прочие пусть гибнут. Любые заслуги и подвиги грешников значения не имеют, равно как и злодеяния предызбранных’ . (Августин Гиппонский, IVв. )

Теперь понятно почему митрополит может заниматься оргиастическим гомо-группенсексом и не каяться. Почему епископ без зазрения совести может сказать: ‘не могу (прежде не уложив себя с мальчиком) приступить к литургии’. И ничего себе, без зазрения совести приступает!
Как могла произойти подобная эвтаназия совести? Теперь понятно – согласно их хитроумной политтехнологии злодеяния ‘предызбранных’ не засчитываются. Такой у них бог.
Заурядные политтехнологи второго Рима по заказу слепили ‘государственный образ веры’: надуманный бог, искупитель, культ, жрецы-попы для надзора. Такова общая схема.
Божество – субъективное, злобное и, как говорится, с какой ноги встанет, туда и склонится. Что касается искупителя, так ли важно: Христос ли Он, Митра, император Август, Дионис, Заратустра или Мани. Главное страху напустить, культ запустить. Желательно с красивым пением. И госнадзор для острастки, ‘чтобы неповадно было’.

В основе юридической доктрины три тезиса.

1. Христос Богочеловек искупил на Иерусалимской Голгофе тьму всеобщей греховности.
2. Освободил от рабства, умер и оставил по себе епископов, обладающих юридической неприкосновенностью.
3. Они же судьи и за ними последнее слово. Врать можно без зазрения совести. Ведь сказал Павел: Христос отменил иудейский закон благодатью.

Прощение грехов возможно единственно заслугами Христа, которыми всецело владеет контора. Никакие личные подвиги не засчитываются (ведь ‘заслуги грешников не имеют ровным счетом никакого значения’). Одни от века ‘превечно и безусловно предызбраны’, а значит, сколько бы зла ни творили они – спасутся. Другие от века прокляты. А значит, каких бы высот святости не достигли – канут в пропасть на вечные муки.
Такой ‘справедливый’ у них божок.
Причем, если попытаешься вчитаться в принципы, какими руководствуется это ‘высшее существо’ – заранее назовут еретиком. Ясно ведь: последняя судебная инстанция на земле – контора с откупными грамотами. Верховный Злодей постоянно гневается на своих маленьких детей-марионеток и карабасию-барабасию. Надо удовлетворять и ублажать его гнев жертвой-откупом.

Одна задача у варварского Рима – упразднить Великую Церковь любви. И чем больше амвросиев медиоланских и августинов гиппонских появляется на горизонте, тем в более глухие катакомбы уходит Святой Грааль, и святые прячутся в своих скитах подальше от духа этих катехизаторов.

*

В задачу истинных помазанников входит, согласно евангельскому Христу, рождение свыше. Одним касанием мессианистического жезла преображают они последнего из грешников.
В задачу римских злодеев типа Августина входит нечто противоположное – второе рождение от нижних. Касаясь жезлом проклятия, они запечатывают человека как неизлечимое, вопиющее, бесконечное зло. Как воплощение адово.

Покаяние? Единственно в рамках римского ‘таинства исповеди’, поскольку ни одни грех не может быть прощен в силу фатальной предписанности. И удел у человека фиксированный – кайся не кайся, молись не молись.
Кто же на земле определяет превечные уделы? Церковь. Проклиная святых, она обоживает себя. Озмеивая человека как потенциального помазанника – обоживает институт. Лукавому удалось достичь своего: Божество в лице ‘раба греха’ озмеено, змей в лице фарисейской конторы ‘синагоги сатаны’ обожен.
Теперь Люциферу осталось только сказать Божеству: ‘Убирайся прочь отсюда! Меня они признали своим божеством, Тебя же отвергли. Слышишь? Ты хотел обогатить их любовью Христа. Посмотри, какие от этого плоды! Посмотри, какой степени злодейства и изуверства достигли те, кто действует от имени Твоего Христа’.

*

Формула предопределения в августинианстве сводится к следующему.

1. Первородный грех – генетический, передался по наследству всему человечеству. Избавиться от него не может никто. Несмотря ни на какие попытки, человек запечатан навеки грехом и чугунной плитой вечного проклятия. Спасти его (и то с оглядкой, в зависимости от настроения ин-квизитора) может только римский институт.
2. Люди – мерзавцы и сволочи, пустейшее пустое пустых… Только и жди от них зла и предательства. Человек хуже, чем он о себе думает. Хуже себя самого. Хуже в миллион раз, сколько бы ни вглядывался в себя и ни искал потенциальных и бессознатель-ных, еще не выявленных грехов. Место ему только в аду.
3. Спасителем оказывается… ‘Святая Инквизиция’(!). Как злобнейшая злобных мачеха будет она предстоять перед злобнейшим злобных отчимом, чтобы ходатайствовать о пасынке, круглом сироте. Так и бьется бедное дитя между отчимом и мачехой, не догадываясь даже, что у него есть обжигающий Отец и обожаeющая Мать. Их безусловный покров и обещает, что однажды выберется он из земной ‘концентрационной зоны’ и вернется на небеса.

*

Августинов труд ‘О граде Божием’ сводится к одному:

земное государство – сборище преступников и мерзавцев, на которых нужна твердая узда. Но и ее мало. Земной град это бесы как падшие ангелы и бесы как люди, им вторящие. Иначе, одно сплошное мракобесие.

I. Спасение у земных правителей единственно в сотрудничестве с церковными властями. Оправдание государства только лишь в том, чтобы стать римским сателлитом.
Осатанив человека наведенной пор-чей, как мерзавца и исчадия адова греха, Августин наводит порчу на царства, княжества и государства земные. Отныне в их задачу входит помогать римскому престолу уничтожать святых.
‘Институтом оправдания зла’ можно называть их. Непонятно разве теперь, почему мафия, криминал, педо, гомо и лесбо у них в почете? Или почему Рим молчит по поводу калифорнийского позорища (где 500 священникам-педофилам удалось откупиться за 400 млн. долларов)?
Или думают они на страшном суде оправдать с десяток монастырей и откупиться от своих грехов?
Напрасно вы ждете хоть одного сло-ва покаяния от папы. Августинианская порча спустя 17 веков действует безупречно, срабатывает автоматически. Ведь какой суд над ‘предызбранными’? Их злодеяния не засчитываются.
И еще, Боже, какое презрение к человеку! Любые, слышите, заслуги самые высокие и прекрасные и подвиги значения не имеют, если римская контора записала вас в число от века предписанных к погибели.

II. Политтехнология Рима оправдывает убийства, злодеяния, рабство. Конквистадоры отныне будут убивать миллионы индейцев. Конквиста и крестоносцы оправдывают себя римской индульгенцией. Отныне геноцид не-винных и святых станет правилом, равно как и возведение на престол проклятых.

Рабство Августин оправдывает ссылками на Тору. Разве не сказано, что Хам будет служить Симу и Иафету? ‘Иафет’ это они, римские владыки, а ‘Сим’ – евреи с их Торой. ‘Итак, потомки Хама, согласно законодательства нашего Всевышнего, вы должны служить европейской белой расе’.

III. Разумеется, трудно найти чело-века, который пошел бы за столь варварски чудовищной доктриной. Значит к вере надо принуждать силой. ‘Не учить надо, а принуждать к учению. Не обращать, а насильственно крестить’, – настаивает первый отец мировой инквизиции. И не надо никого убеждать, а надо насылать войска и чинить примерную казнь в наущение другим.
В подражание своему учителю Амвросию Медиоланскому, посмевшему упрекать земных царей ‘в нарушении промысла’ Августин пишет земным владыкам: ‘Нет никакого греха в том, чтобы физически расправляться с сектантами. Иначе их не уничтожить’. И гипноз этого змея таков, что добрые земные властители посылают войска.
С тех пор заставить убивать невинных можно только доктриной индульгенции, заступничеством римской церкви.

*

Августина – отца доктрины первородного греха – обвиняю я во всех переворотах и проклятых социальных системах мира сего. Авторитарные репрессивные режимы в конечном счете опираются на фундаменталистскую теорию об изначальной проклятости человека. Ничто им так не угодно, как доктрина о первородном грехе.
Напротив, светлая цивилизация, серафическая, солнечная откроет в человеке нескончаемой красоты божественный потенциал. Необходимо светильничье око, чтобы не фиксировать злоумышленно и холодно в человеке его болезнь и порчу, а вскрывать потенциал.
Открывать в нем то, что еще никто не смог открыть, чего он сам о себе не знает, те богатства, о который сам не подозревает.
Вот какая нужна религия человечеству.

---

Дурно то, что люди не знают Бога, но хуже всего то, что люди признают Богом то, что не есть Бог.

Л.Н.Толстой

---

из Откровения

Души с божественной меткой на челе сходят из сферы Нашего Всевышнего, из Царства Обожаемого, Чистейшего чистых Отца, проходя 144 иерархически соподчиненные нисходящие сферы, прежде чем касаются утробы матери-земли, [будучи] вынуждены в поступательном движении инкарнировать в физическом миропорядке. [Их] можно назвать идущими под знаком ‘плюс’, поскольку дьяволу (очень важно!) дано по мере окрадывания душ Божиих и использования божественных частиц и предрасположенных траекторий приводить души из своего мрачного царства под знаком ‘минус’.
Его преисподние миры также насчитывают 144 негативных яруса. Есть редкие души, приходящие с самого дна адова. Такие обычно отличаются превосходящей прочих степенью гипноза и часто становятся диктаторами, лидерами, патриархами и пр. Овладевают умами миллионов, продолжая змеиным образом гипнотизировать и утаскивать в порядок мира, в сферы -1, -14, -28, -56 и так до -140.
При прохождении последних 12 из 144 иерархических сфер при нисхождении души из Царства Нашего Всевышнего под действием люциферианского облучения, увы, увы, увы, большинство небесных скитальцев впадают в почти полное забвение своей небесной родины и с легкостью препоручают божественные одежды и частицы агентам нашего врага, дежурящим у входов на землю.

---

зазеркалье

Химеры, наваждения, фантомы, шоры.
Забиты окна, двери, шторы -
задернуты.
Корыто - разбито.

Роли розданы:
сокол, куропатка.
Ты сверху, он - снизу,
всегда на лопатках.
Небесные лебеди в кривом зазеркалье
Клюют друг друга за кучку фекалий.

Лети, глазей, домашний воробей
Бои в лечебной грязи,
не помнишь, бывший соловей,
Как залетел в Страну Оказий?

На входе ритуал обрезания (крыльев) -
в веру крещенье
(чтоб не вылетел из помещенья).

Здесь выдает веселый газ за кислород,
знакомьтесь -
Фантомас и Кукловод,
Владыка местной Церкви,
Папа Цирка,
крестный отец и освятитель темных вод,
продюссер-постановщик черной дырки,
не устает он прививать народ любимой ширкой.

Подкожно, перрорально, внутривенно,
прямым уколом в сердце -
и мгновенно
из грязи - в князи,
Кай, ты будешь Каин
(ах не смотрел бы вниз с Небес окраин!)

Какой вам больше по душе сценарий?
Сансара, Страшный суд иль вечный серпентарий?
А может в вирто-рай и Всех Святых Гербарий?
У меня на каждого есть дело и копия,
примите очередную порцию опия...
--------------------------------------------------
Не по твоим рожден я ползать тропам,
даны мне крылья -
воспарить к Небес высотам!
И камень горнего Грааля -
в себе разрушить зазеркалье.

---

Слово

Все человечество, если собрать его воедино – совершенное и непорочное Слово Нашего Всевышнего. И каждая из душ – как бы таинственный аспект, чудесный афоризм, таинственные письмена.

---

Клерикальный паразитизм: как на чужом горбу въехать в рай

взял у Леонида diary.ru/~le0nid/?comments&postid=32833250

Ни одного святого отца не изучают в духовных академиях с целью что-то от него практически почерпнуть. Принимается только то, что свидетельствует «во славу института». Ссылки на «святых отец» используются лишь как авторитетная санкция: такой-то почитаемый святой подтверждает, что мы правы во всем, что говорим и делаем. Бог его прославил, а мы идолизировали - это значит, наша система правильная, невзирая ни на какие недостатки.

Народу, загипнотизированному этим шаманством, невдомек, что святые существуют не «во имя», и не «благодаря» поповщине, а вопреки ей и чудом. Практический путь святых в наше время не получает никакого продолжения. Новых святых нет. А вот имена старых используются для «отмывания» грязных церковных проделок и лакирования давно уже прогнившей действительности.

Можно подумать, святые совершали свои духовные подвиги и шли на жертвы специально для того, чтобы столетия спустя религиозные бюрократы имели обоснование для удовлетворения своих амбиций.

Все эти нагороженные груды хлама, традиций, архивов, созданные заменить Бога, оказались подделкой под Него и оружием инквизиторов против святых.

---

www.newgrail.com

---

Человек в-миллион-крат-больший-себя-самого

Ни одна религия не учит о том, что человек исполняет, наконец, свою последнюю миссию на земле – становится пресветлым Божеством.

Иные полагают, что надо пройти не меньше тысячи инкарнаций на земле – от какой-нибудь морской устрицы, пожертвовавшей себя хищному клюву чайки и оставившей роскошную раковину, до метаангела из чинов Гавриила или Михаила. Прошелестела вереница воплощений от золотаря-ассенизатора до Вольтера или Вальтера Скотта…

В действительности же весь человек наяву – богомладенец на рученьках Пречистой.

Я проходил через традиционные религии: интересовался иудаизмом, утешился в православии, испытал потрясение о Боге любви в католичестве, – только затем, чтобы червячок превратился в куколку, а куколка в бабочку. И та вспорхнула трепетными крылышками к небесам под слепящими лучами солнца…

Этот в-миллион-крат-больший-себя-самого человек – ослепительный солнечный диск во внутреннем. Любовь, какой нет на земле… Нет ее и на небесах.

Скажут: “Как это нет на небесах?” Но если, прекрасный друг мой, ты веришь, что небеса чем-то выше земли, ты не познал тайну земли.

Нет, души приходят не для ‘наказания’ и не для ‘испытания’. Эти пенитенциарно-грехоцентрические религиозные системы тоскливы и безутешны. Мол, затягиваешься в мир как в омут или паучью сеть, чтобы блуждать астральным призраком среди металлических сетей стоэтажных небоскребов…

Ничего подобного. Назначение земли более чем сакрально. Но, увы, ни одна из мировых религий об этом не догадывается. Должны прийти новые пророки, помазанники от Второй Соловецкой, в сумме выражающие голос от 200 млн. мучеников любви… Должны они до последнего спуститься, сойти с неба, чтобы открыть тайну земли – большую, чем небеса.

---

Быть может, второе из величайших озарений (после видения Отца чистой любви) – о человеке чистой любви. О человеке чистом, неповреждаемом – несмотря на запредельную порчу и вроде бы безысходное его положение в мире.
Вот откуда происхождением учение катаров! Катар суть тот, кто упражняет свое духовное зрение настолько, чтобы, разрушив 144 платоновых пещеры дьявольской лепки, увидеть самого себя, Всевышнего и ближнего в неискаженной совершенной перспективе богочеловека. После чего на разрыве тысячи перенесенных им крестов, открывается ему здесь, на земле, престол Всевышнего и прямой вход на небеса.

---

Ночью подключается внутренний интернет,
запись тех, кого нет.
Безадресная переписка
на грани последнего смысла.
Ты запечатай конверт
с адресом того, кого нет.
И не призраки кайфуют, и не покойники
по файлам – адепты убаюкивающей психотроники
качаются на серых воздушных постелях.
Попробуй, обличи в фальшивом посте их!
На земле войти в измерение ночного знакомства
с застенчивым одиночником далеко не просто.
Нет им, отчаявшимся, за столом места.
Старушка-процентщица в сайт лесбо залезла,
кураeжится, включила обогрева курилку,
ищет партнершу с темпераментом пылким.
Ночные прохожие включают сквозные рентгены,
похоть делает их манекенами.
И, спускаясь вглубь по канализационным каналам,
расстаются они с божественным потенциалом.

---

"Я увидел молодого человека, замкнутого в себе, как пищеварительный тракт, и подумал: почему он так одинок? Откуда суицид? Почему он так страдает, что он один? И понял, что это некая онтологическая ущемлённость человека перед лицом истинных целей его творения".

profile.imeem.com/JnrbQj/video/Kvye6Swn/san_sal...

---

Ортодоксия…

Лев Толстой начинает свою «Исповедь» с рассказа о том, что чуть больше года провел он в регулярном хождении в храм. Вчитывался, как мог, ученичествовал… Ничего, кроме ритуальной магии не нашел.
Хотел бы и я вместе со Львом Толстым найти в этом ортодоксальном раввинате хоть что-то, отличающее истинное Божество от мнимого.

Кондовые институциональные устои хранятся под занесенной дубиной страха. Попробуй подумать как-то иначе – и сразу следует трафаретный набор: аутодафе, дыбы, четвертования, подземные камеры пыток Валаамского монастыря. И дальше – услужливая вечность, в которую их божеством переносятся те же атрибуты их школы – вечные муки, геенна огненная, вторая смерть…

Об ортодоксии с ее гипнозом музыкального четверогласия, с праведностью ее устава и картиной благочестия могу сказать я одно: увы и горе вам!
Тысячу лет – от Нестора до Игнатия Брянчанинова – православная летопись запечатывает лик истинного Божества, сознательно запрещает Миннэ. Без Миннэ, этого солнца солнц Нашего Всевышнего, остаются от веры черные декоративные леса и серо-пепельная пустыня – жить нечем, дышать нечем. Человек погибает отравленный и одинокий… Это и нужно князю мира сего.

Миннэ нет в этом мире.
Ортодоксия выполняет свое люциферианское назначение – запечатывать врата Миннэ.
Семь черт православного неораввината: страшный бог, страшный суд, геенна огненная (вечные муки, вторая смерть), юридизм (законничество), грехоцентризм, ритуализм, иереецентризм (книжничество, фарисейство) – исключают, запечатывают Отца Каков Он есть (чистой любви), Христа (Агнца чистой любви).

Человек запечатывается в статусе грешника навсегда. Ничего кроме дряни в нем нет. Потому необходима надстройка в виде силовых структур, пенитенциарных ведомств, инспекторов духовных училищ и пр. и пр.
Ритуализм, унылое обрядоверие – юридический закон, перенесенный в обрядовый устав; книжничество с начетничеством (от которых полшага к стукачеству). Неожиданный кошмарный суд с решением: вечные муки, огненная геенна, вторая смерть (‘благодатный закон’!). Что же это за декоративный лес из страшноватых чучел? Что за фантасмагория такая?

Цель ее одна – запечатать врата Нашего Всевышнего. Запечатать сердце. Запечатать под видом грешника богочеловека. Под необходимостью ‘покаяния и очищения от грехов’ замуровать великую жажду пробиться к свету.
Хвала и вечные блаженства тем, кому удалось пробиться! Одним – путями книжно-кабинетными (как Достоевскому, Соловьеву, Бердяеву), другим – в страстноeм подвиге прозрения и победы над фарисейским страхом (Лев Толстой). А третьим – на Второй Соловецкой в умонепостижимых и непереносимых стеснениях.

Ворох православной литературы с ее акцентом на очищение от грехов, смирение и каторжный труд пожизненного покаяния свидетельствует об общем презрении к человеку в угоду Люциферу. При нескончаемых греческих терминах (византийский обиход) и созданной целой цивилизацией (патристика, ученые старцы-богословы и пр.) – абсолютный нигилизм. Незнание ни Бога, ни человека, ни смыслов, ни тайн истории, ни цели воплощения на земле.

Увы, византийщину отожествили с ‘русской идеей’, впав в роковое заблуждение.
Ни одной своей чертой византийская версия православия не пересекается с русским архетипом. Симфония будет вызывать протест в народе, и никогда в русской душе не утвердится кондовая жандармерия с уставной нагайкой. Архетип русского человека заключает в себе то, что сумели провидеть русские литературные пророки (так и не понятые Достоевский, Бердяев, Соловьев) – всемирное братство, всечеловеческую любовь. «Обнимитесь, миллионы братья!» (‘Ода к радости’ Фреде-рика Шиллера) – эта бетховенская тема, эта вершина духа, это мгновение преосенения и составляет жемчужину человека.

Православие возвращает назад – к домострою, к нагайке (домострой же учит: еженедельно, папаша, бей жену и детишек, даже когда невиновны, просто так, чтоб дурь какая в голову не пришла).
Прошла эпоха иоаннов грозных и пьяных купцов с плеткой в руках – и что же? Проявился в России семинаристский тип озлобленного сироты. Затравленный отцеубийственным кошмаром, готов он на что угодно…
Не хочет человек плетки, закона и устава. Ищет, кто бы открыл ему себя самого. Необходима человеку подсказка о нем. И только Священноминнэ (утверждаю я всем своим существом) в архетипе человека.

В просветленный послекатартический период Премудрость учит: серо-пепельную пыль ‘геенны’, ‘вечных мук’, ‘второй смерти’, ‘благодатного закона’ надо стереть мокрой тряпочкой, чтобы открылись истинные концептуалы истинной веры. Но о них и говорить-то невозможно в настоящем миропорядке – не умещаются в умах и сердцах. Человек должен измениться.
Не может, скажете, измениться в один день? Премудрость позаботится.

И что стоят эти муравьиные бега, если в конечном счете небеса беспокоятся о перспективе человека? Душа приходит с определенной меткой на челе и, по сути, с предписанной программой. Да – подвиг, да – программу можно переломать и себя преобразить, но жалок путь человека при его несказанном величии. И Премудрость сегодня позаботится – благодатью не ‘закона’, а 200 млн. принесших себя в жертву любви.
84-я цивилизация завершается и сокровищница ее полна. Из этих-то ее 200 млн. кристаллизовавшихся мирровых капель и родится человек с преосененной меткой серафита на челе. Его выстрадали, его исходатайствовали наши отцы и матери.
В этом величайшая тайна XXI в., вселяющая надежду в человечество.

*

Оглядывая прошедшее тысячелетнее православие России, могу с печалью сказать только одно: запечатывало, уводило от врат истины. И потому сегодня – запечатано, запечатано, запечатано. И не оттого, что я так хочу (мол, пришел и запечатал праведность оптинских старцев и мудрость валаамских монахов), но запечатывается то, что запечатывало.

Запечатывается, чтобы открылось – о! как бы впервые – светлейшее светлых Божество, и сгинуло наконец-то кощеево царство нескончаемой злобы, черпающее из потенциала химеры и криминала.
Да, человек бесконечное существо. Лукавый наглым образов захватив пространство, поселился едва ли не в 140 из 144-х внутренних замках человека.
Надо ли эти застывшие экскременты отождествлять с человеком? Зачем лить воду на мельницу врага, полагая человека конченым неизлечимым грешником? Нужна ли ему индульгенционная контора, христос-спаситель, христос-освободитель, очищение с прощением грехов, лицемерное смирение, божия-матерь-милосердная-предстательница и пр?.. Неужели невозможна другая религия?
В о з м о ж н а! И когда откроются ее врата нашим львам толстым и николаям бердяевым – с облегченным вздохом скажут они вместе с вашим покорным слугой: ‘Познали мы истину. Увидели Божество Каково Оно есть. Наконец-то преодолели вековой гипноз змееeв’.

Вся прошедшая культура (и религиозная, и светская) так ничего и не поняла.
Ее назначение – человек. Но так и не увидела его воочию. Определила вслепую. С точки зрения мира сего он – похотный козлик, увлеченный романтическими страстями, возвышенными идеями, прелестным градостроительством и социальным утопизмом. В кого только не влюбляется он. Куда только его не относит попутным ветром…
С религиозной точки зрения другая крайность – обуздать его и гнать взашей: «в колодки буквы и закона и на каторгу его, на покаяние его!»

Но ни культурная революция с гулаговским исправлением интеллигенции, ни похотливый романтизм неочищенных не ведет человека к познанию Божества, себя и окружающего мира. Нужна девственная Госпожа Премудрость Божия. Нужна Бого-матерь в ипостаси Священноминнэe. Нужно отрыть для себя жемчужину в поле – любовь, какой нет на земле и нет ее даже на небесах. Ею одной жить и ограничиться ею.
Да, больше ничего не нужно, поскольку прочее ведет к ней.
Отец чистой любви – Творец ее. Премудрость – тождественна ей. 144 внутренних замка ею напоены. И ангелы замков славят ее умонепостижимо прекрасные входы.
Вход в человека (ближнего) – сокровищница Миннэ. Нащупай ее, коснись – и прозреешь на брата своего, мужа, сына, тестя, кого угодно. Увидишь наконец в небесной и вечной перспективе – таким, каким он был до воплощения на землю. И станет миллионкрат выше и чище самого себя.

А иосифлянский змей старец Филофей пишет ‘Послание о неблагоприятных днях и часах’. Всегда-то они старчески и склеротически брюзжат: не нравится им то, не нравится это. А нравится им крепкая жестокая рука свирепого злодея. И не знают они ключа к совершенному человеку и совершенному обществу и всемирному братству – Миннэ.

*

Раскрыли мы человека на принципиально ином начале – Первородной Непорочности. Облекли в чистые одежды и возжгли в его сердце негасимую свечу – и отпала нужда в законе, домостроевской плетке и ритуальном уставе. Человек, исходя из тезиса Универсума о запечатленности в нем Божества чистой любви, раскрывается как и сам того не ожидал. Сам в себе не предвидел еще такого потенциала…
И хлещет из него солнечное Божество! И становится он источником зиждительно-го агнчего света, распространяя вокруг себя преосененный мир мессианистический. И тварь благословляется: птички щебечут и поют, рыбы танцуют под водой, раки поводят усами, кошки плачут от радости. Свирепых хищников оставила злоба и превратились они в добрых покровителей слабейших животных.
И потянулся человек к ближнему своему. Потянулся без подозрительности и носорожьей настороженности, присущей грехоцентрическому убожеству. Потянулся к ближним, к той самой жемчужине Священноминнэe. Прославил Божество уже не на храмовых алтарях. Не в книжках и не в виртуальных абстрактных символах, а в ближнем своем прозрел.
И стал человек прекрасен так, что глаз от него отвести нельзя.

Скажете – утопия. Но весь опыт человеческий свидетельствует об этом едином и величайшем прозрении. Возденьте взор горе, встретьте хоть одного святого – от Антония Великого до Серафима Саровского взахлеб будут они рассказывать вам о любви, какую однажды встретили после земных своих странствий – о Священноминнэ. И скажут: ‘Блаженны вы, постигшие тайну неба и земли. Любовь, какой нет на земле – божественная Госпожа Наша открылась вам’.
Эту-то единственную заповедь и преподнесут потомкам своим XXI столетия.

01.06.07 Барселона

---

Вышел двухтомник дневников блаженного Иоанна

"В обычных дневниках что-то от своего мира. Вводишь как бы во внутренние замки, нечто сверхэгоистичное. Здесь, напротив, никакого "своего" мира, поскольку я человек, считывающий свыше, водимый свыше и дышащий (а не только питающийся) свыше. И эти тысячестраничные строчки - невыразимое писание чего-то большего себя самого. Стон безмолвный, каких тысячи издает душа за своим закулисным "25-м кадром", невидимым обычным зрением..."







www.virgin-world.com/index.php?categoryID=107

---

Слезы еще слепого человечества

Властвует один жезл – стирания.

Стер беспросветно память о первой лепке, о рождении из Последней Капли, о добром Боге, о добром человеке… Прошли мимо (бесследно) мудрейшие святейшие цивилизации…

Современный хомо невротикус в подметки не годится сверхсветлым дочерям и сыновьям Элизиума, рыцарям Гипербореи, благородным тогдашним тамплиерам. Тогда… о, тогда за один девиз ‘зарабатывай – покупай’ могли изолировать от общества и сделать последним изгоем (судов, тюрем и пр. пенитенциарно-юридических заведений не было).

Люцифер разрушил архетип человека, архетип нации.



Архетип прототипичен. Он детище первой божественной лепки. Демиург по-нимает: чтобы слепить своего человека (нагловатая адаптационная перелепка), прежнего надо аннигилировать, уничто-жить, чтобы улетучилась какая-либо память о нем.

Возьмите католичество. Как папы умели стирать память о Святом Граале, о добрых людях, о тамплиерах! Какой только ложью и мистификацией ни пользовались! Искажали факты ровно на противоположные. Стряхивали свое на святых божиих людей, а, убив их, приписывали себе их достоинства – то, за что травили и проклинали. Спустя полвека объявляли убитых недоступными музейными реликтами, святыми мощами, якобы осыпанными знаками симпатии Божества к папскому режиму (“святому престолу” на-крови-истинных-святых-и-помазанников).

До XVIII века западная Европа хранила память о катарах. До наших дней дошел, например, катарский Pater Noster. В оставшихся древних вещах какой-то столетней старушки обнаружили рукопись…

В глухой конспиративный затвор уходят святые-как-они-есть. Дьявол не ограничивается тем что стирает бесследно в сознании потомков память о живой святости и чистой любви. На случай, если архетип вдруг воскреснет из сверхсознательной глубинной памяти, ему приписывается противоположное, не свойственное ему.

Так например Киево-Печерскую лавру сделали обычным византийско-аскетическим монастырем. Совершенно иное сказано о ней в единственно правдивой, самой лучшей из книг, когда-либо печатавшейся на русском языке – “Тайне святых” Петра Иванова…

Зная о мироточащих мощах святой Евфросинии, не удивлюсь, если спустя полвека РПЦ пожелает приватизировать ее мощи, украв у Церкви Божией Матери. Захотят выставить напоказ вместе с мо-щами учителя ее Амфилохия. С последним уже так и поступили. Вырыли с кладбища, где лежал этот старец, ими же при жизни преданный анафеме институциональный изгой, вынужденный с выбитыми зубами подвизаться с тридцатью бабульками где-то на отшибе… И выставили в музее.

Послушаешь их – Евфросиньюшку объявят “обычной” православной старицей. Мол, “исцеляла”, “вымаливала”, “чудеса творила”, “монашествовала”, “аскетствовала”. Сорок дней Великого поста клала поклончики в традиции Ефрема Сирина, поклонница Игнатия Брянчанинова…

Маятник истории ходит где-то в диапазоне стирание – искажение. А если взять чуть глубже – беспамятство, провал, пустота… Мессианистический вакуум, оставшийся на месте некогда свиде-тельствовавшего помазанника, сменяется вакуумом литургическим. Упыри на месте живых пророков пытаются их вспоминать, но искаженно и превратно как маленьких князьков, божков-люциферчиков.

Стирая истину, лукавый хотел бы ложь возвести в закон, поставить человеку другие идеалы. Это все лишь реставратор. Древними отцами нашими славяно-теогамитами ему было присвоено имя демиург (лже-творец).

Увы, и следа не осталось в слепоглухонемых пустынях и безысходно-тупиковых социумах от преосененного воспоминания серафита (homo seraphicus Christi – человек будущего, умноженный Христос), его 144-х внутренних божественных замков…

Вспомнить.



*

Многое смог сделать лукавый для осквернения трудов истинного Нашего Отца. Но бессилен против Святого Духа, вечно-го девства и Премудрости.

В человеке неслыханные кладовые Святого Духа. Абсолютно умонепостижим его божественный потенциал. Что это? Полнота Божества, полнота присутствия, полнота Премудрости. И опять вспоминается: ‘Радуйся, Мария, благодати полная’ (Аве Мария Gratia plena)…

Полнота – равенство Божества человеку, человека Божеству.

Эту интегральную богочеловеческую монаду лукавый не смог повредить, сколько бы ни стирал, ни сжигал. Как бы ни проходился с огнем и мечом, как бы ни искал выкорчевать до основания, пре-вратить в пепелище цветущий оазис, по-казать человека в самом неприглядном, непристойном, порочном и гнусном виде, в наиболее ущербных юродивых образ-цах… Не потому ли Премудрость обра-щается не к правильникам с их стандартами, лекалами, нормами и законами, а к юродивым? В них заключена полнота Божества в человеке.

Святая Евфросиния, прекрасная моя матушка-наставница, имея великие дары и печати Святого Духа, искала стяжать вторую благодать. Евфросинь-юшка никогда не объясняла, что имела она в виду под второй благодатью. Но понятно: даже в высочайших из святых, каким была м.Евфросиния в земные дни, заключен потенциал, превосходящий самого святого… И так ad infinitum, до бесконечности.

Пока человечество не сольется с Богом в богочеловечестве, Божество не проявится в абсолютной степени. Адекватная проявленность Божества именуется на языке славяно-катаро-соловецких пома-занных плеромой (от греческого ‘полнота’).

Отцы наши настаивали: проявление плеромы юродиво, умонепостижимо. Несчетные ‘Holy Sees’, смотровые глазки бесконечных надзирателей (епископ в переводе – надзиратель, надсмотрщик) только то и ищут ‘засветить’ проявление Премудрости и святости. А найдя, объявляют небесных страстотерпцев и солнечных вестников первыми своими врагами за то что призваны заменить их огороды, фальсификации и амбары на солнечные архетипы, божественные кладовые, внутренние замки…

Какая брань на богочеловека! Какая лютая схватка Нашего Отца с князем мира сего Люцифером! Боже, не приведи. Сплошная литературная пустыня с многоточиями, с шубертовскими божественными паузами и нескончаемыми гулаговскими длиннотами. С пространствами в тысячи километров, усеянными нетленными мощами святых невинных зэков… О них хотели бы стереть всякую память последние гигантские стиральные машины ГПУ-РПЦ-КПСС – совиновники, глухие убийцы.

Стыд сказать: об Освенциме с его пятьюдесятью тысячами замученных, о лагерях Дахау и о геноциде шести миллионов евреев знают во всеуслышание, и ни для кого не новость. А об уникальном, беспримерном геноциде ста миллионов в Гулаге, мученичестве по крайней мере ста тысяч священников, о преображении Церкви не знает и не задумывается никто.

Поныне ни одного памятника Солов-кам, кроме простого камня в центре Москвы близ Лубянки рядом с входом в подземку (станция метро ‘Дзержинская’, на-званная по имени классика красных спец-служб)…

Но лукавый не учитывает одного: его стирание абсолютно бесполезно, как и вообще все что он ни делает. Миром правит Премудрость.

В архетипе целых народов и цивилизаций – девство и уставы Универсума. Сколько ни городи авторитарных правил, домостроев и учредительных законов, сколько ни подсовывай фальсифициро-ванных доктрин и лукавых схем, ни выдавай их за аксиомы, ни претворяй их с помощью дубинки (как насильственное крещение Руси при Владимире) – архетип невольно проявляется.

Ушедшие в глухой затвор миллионы мучеников оборачиваются светлыми ангелами и сходят с неба в солнечной купине. Святыня с ее расцветшим садом неземных цветов сменяется пустыней, а пустыня – еще более прекрасной и совершенной святыней…



*

Нельзя стереть из памяти потомков архетип. Он нестираем.

Человек помнит несмотря ни на ка-кие запреты, потери и амнезию мистической памяти. Даже если бы не сходили свыше помазанники-христы, если бы не было Бахауллы, Христа, Мухаммеда и Серафима Умиленного, архетипическая память сказалась бы несмотря ни на что, поскольку Люцифер бессилен, и Премуд-рость наступает на змея, используя его в Своих божественных целях.

Можно было бы составить досье из десятков тысяч страниц. Пройдясь по архетипам славян, ацтеков, гипербореев… Вроде бы ушли бесследно. Случайно ли не осталось никакой памяти о Китеж-граде? Лукавый позаботился о том, чтобы стереть с лица земли память о Божестве чистой любви…

Ничего не получилось. Слава и торжество Нашего Всевышнего возвещается из музыки Царствия. Только и слышны фанфары Леонида Белого да новые оды миннезингеров в честь их совершенной и сладчайшей госпожи Миннэ – абсолютной любви, вечной любви, единственно достойной человека.

Почему начинать нужно с медитации о жезле священной реставрации. Без него не увидеть Бога и иконописный лик человека в первой лепке.

Смею сказать: Остробрамская и Лурдская Богоматерь, прочие нарисованные изображения, выдаваемые за живые святыни (от них воистину творятся чудеса и происходят исцеления) – всего лишь апокалиптическая проявленность человека в его неосквернимом архетипе.

Иконы рыдают… Богоматерь роняет кровавые слезы… статуи мироточат… Что это?

Напоминание о Священноминнэ, о священном архетипе, о священной памяти.

Более того скажу: наиболее ревностно и бесследно стертое – воспроизводится еще рельефнее, чем прежде.



Вот живой пример: теогамическая Святая Русь, какой ее увидела Богоматерь в архетипе мировых национальных архетипов.

Злобная византийщина, хотя и выжи-гала кострами целые города и селения, предавала полной экстрадиции и превра-щала в апокалиптическое пепелище (где прошла рука крестоносца, не оставалось ничего кроме политых слезами мучеников гор дымящегося пепла и ожидающих над ними ангелов) – до XV века не могла стереть с лица земли память о русских совершенных в любви.

Как только не искажали их! Приписывали к византийской секте: мол, не поняли, как надо креститься и каковы таинства церковные. Именовали старообрядцами, староверами, старостильниками… Собственную страсть к выдумыванию обрядов и стилей, свое махровое букво-едство приписывали святым, действующим в абсолютах и универсумах.

Лукавый хочет свое свиное мурло поставить надгробным памятником непорочным цивилизациям. А нагло окраденную у них святость сделать объектом всеобщего поклонения, тем самым на противоположное изменив картину мира. Дьявол свят, а Божество – где оно? Его просто нет. Извольте, никакой памяти о Нем…

Но стирание лукавого помимо его воли работает по сути на то же, что и жезл стирания Нашего Всевышнего – на все более глубоко-архетипическое и сокровенное запечатление четырех священных столпов в основании богочеловека:

- святой доброты,

- абсолютной вышней любви,

- совершенной красоты и

- преупокоенного мира.

Эти четыре совершенные серафические ипостаси управляются Духом Святым и Премудростью – двумя инстанциями богочеловечества, двумя великими Светилами, через которые человечество войдет в Царство третьего тысячелетия…

*

- Новый человек!.. Замените челове-ка… – отцы наши кричат с неба. От земли им отвечают сегодняшние cерафиты, роняя горячие умиленные слезы:

- Дайте нам жезл реставрации! Мы пришли сюда затем, чтобы стереть навязчивые химеры адаптационной перелепки. Человек открывается только после 15000 раундов брани. Дайте нам жезл, способный сбросить в пропасть, предать огню геенны всю работу дьявола за протекшие два тысячелетия. Помогите нам обратить в пепелище огороды лукавого! Да будут собраны в стога и сожжены (Иоанн Кре-ститель об иудеях, принявших раввини-стический люциферианизм).

Последняя правда о человеке водворится. Предстанет в ослепительном солнечном сиянии то, чего больше всего боялись враги наши. Киево-Печерская лавра преображенная… Память о 100 млн. жертв Гулага, о преображении Святой Руси, о Серафимовых братьях, о великолепных Китеж-градах… Предсмертные откровения, полученные ста тысячами преображенными новоявленными мессиями – ильями муромцами, ильями-пророками, иоаннами богословами, серафимами соловецкими, серафимами саров-скими…

Старая цивилизация стирается жезлом чистой любви. Где человек проклятый, в копоти и радиоактивной пыли, к тридцати заболевающий лейкемией? Где это чудище с напяленным на голову презервативом против мысленного СПИДа? Где это жалкое трусливое детище авторитарно навязываемых идеалов, обыватель-конформист с девизом ‘зарабатывай – покупай’? Где это вторичное ничтожество, которое можно лепить как хочешь, стоит только его запугать или приобщить к круглосуточной психотронщине первого канала российского ТВ?..

Нет его! Прекрасные светлые души сходят на землю.

Уходят бесследно Гитлер, Маркс, Муссолини, иосифы сволочские, феликсы дзержинские, усатые параноики и прочие гигантские адовы приведения с топорами, вымазанными в крови невинных жертв.

О них-то как раз никакой памяти и не остаётся. Никогда им не вернуться. Над их могильными холмиками слышно по-стапокалиптическое от ангелов Нашего Всевышнего:

- Запечатано, запечатано, запечатано! Навеки и во веки веков!

Более чем сотрем с лица земли цивилизацию лукавого. Скажем: Запечатана! Ушла бесследно. Откройся же, проявлен-ность наших отцов! Стань просвечиваю-щей, поскольку ты не боишься обнару-жить свое сокровенное нутро, свое прекрасное последнее! В нем только Божество любви, чистое девство, идеалы непорочной жертвенности и брачночертожные масла…

Человек станет счастливым по мере раскрытия божественного архетипа. И умножится в несчастье по мере принятия фальсифицированных образцов за истину.



*

Пророки приходят в мир обличать князя мира сего и восстанавливать божественный миропорядок…

Впрочем, я никакой не реставратор. Экспериментальная мастерская Всевыш-него никак не может быть уподоблена мастерским, где восстанавливают древние фрески и иконы. Первая лепка невозможна, и возвращение к старым образцам означает предать забвению мученичество отцов.

Премудрость попустила незаконную проклятую перелепку человека для своих таинственных целей.

Есть нечто большее, чем стирание – извлечение благого корня из творящегося зла. Есть нечто большее, чем заимствованная из средневековой каббалы теодицея Лейбница (наука оправдания Боже-ства перед лицом творящегося зла) – наука извлечения благого корня из всего происходящего.

Ею в совершенстве, поверьте, владели безысходно-беспросветно-заключенные в своих ‘камер-обскурах’.

…Открывалось со временем: уже никогда не выйти на свободу. Уже никогда не увидеть дорогих ближних. Запечатано навеки.

Только после этого последнего в человеке, вроде бы запредельно безысходного и отчаянного, и начиналась последняя правда. Невротический человек уходил в прошлое, в своем вынужденном затворе и беспросветном тупике снимая личины, пресуществляясь в эсхатологического.

Эсхатология – наука о последних вещах, последних тайнах, последних истинах. Но формальное возвращение к прошлому невозможно. Мученически-эсхатологический опыт 84-й цивилизации будет претворен в 85-ю на престоле солнечной третьей лепки. Премудрость собственноручно слепит человека превосходящего-превосходящих.

О, если бы знал это снотворный хомо терафикус , эта трясущаяся ‘лихорадка’ собственных страхов и помыслов, этот пукающий по ночам ангел! Если бы знал он, сколько радости приготовила ему Наша Госпожа!

Не заключал ли Христос свою восьме-рицу заповедей блаженств Нагорной проповеди словами: ‘Радуйтесь, ибо неслы-ханный подарок ожидает вас на небесах’? Этот-то дар, обретенный нашими отцами по переходу в пакибытие, я и несу как сокровище, говоря вместе с ангелами Новой Святой Руси:

- Берите, каждый сколько может, из нескончаемых россыпей!.. Унеси, сын мой, сколько можешь жемчужин внутреннего богочеловека. С неба возьми жезл стирания и бесстрашно сотри то, что искусственно слепил в тебе дьяволопоклонник-Люци. А теперь с помощью о.Иоанна, взирая на совершенные образцы, на небесные прототипы и архетипы, хранящиеся в сокровищницах замков Премудрости, поработаем жезлом запе-чатления, воскресения.



*

Бесполезно убивать помазанника. Из его Последней Капли, из его ста тысяч страстных мученических стонов ежедневной билокации белая пыльца раство-рится в пакибытии… и родятся наследники по числу горячих капель слез, засты-вающих в кристаллизующееся мирро.

Не Сергий Страгородский и не Иосиф Волоколамский, а Серафим Умиленный умножится. Несмотря ни на какие казни, козни и угрозы не переведется в человеке бесстрашие, мужество, святость, рыцар-ство, совестность, девство, идеалы со-вершенства, потенциал обоoжения.

Как бы ни лукавил князь мира сего, в планах Нашего Всевышнего – обоoжение человека. Великолепнейшее божество скажется и проявится в нем уже в ближайшие годы. Прочее будет стерто. Бес-просветные пустоты с постапокалиптическими пепелищами сменятся великолепными оазисами мира с тысячами разгуливающих в белых одеждах страстныoми светлыми нашими братьями-серафитами. Останется только, напрягая духовное зрение, различать между ними агапитов, беатидов, феогностов – кого угодно, только не катехуменов, иезуитов, крыс, теологических крыс, рацио с близорукими очками, голубых ксендзов и розовых монашек…

Владыке Серафиму предоставляю жезл лепить Богоцивилизацию. Двенадцати Серафимовым братьям – стать апостолами богочеловечества. Ста тысячам мироточащим отцам нашим, что раскинулись в предсмертных блаженствах – о! – на земле катартического Анзера как брачночертожные невесты… их благословляю сойти.

Сыновьям моим – стать праведными судьями чистой любви.

Пришла в мир династия Святого Грааля, династия святой Евфросинии, династия о.Иоанна, о.Ильи, о.Паисия. Сходят тамплиеры: Глеб, Борислав, Рафаил. В белых одеждах преумиленные катары, славянские теогамиты – олицетворение абсолютной и чистой любви Нашего Всевышнего. Красота славянского архетипа. Белые старцы из Гипербореи.

Где черный византийский жупел? Нет его! Карабас-барабасовщина стерта с лица земли. Бородатому злодею с его театром марионеток больше никогда не быть на Святой Руси. Благословен человек светлый, новый, солнечный и вечный!



Измир, 07.04.07

---

просто пророк.

http://prosto-prorok.livejournal.com/

---

Войти в измерение больше-себя-самого

(из дневника)



Я много скитался, никем не узнанный. Я так любил быть неузнанным воочию! Среднего роста седой очкарик с отсутствующим нездешним взглядом, мало чем примечательный, расслабленный как сомнамбула... За кого только не принимали меня. Однажды в какой-то глухой деревне приняли за нарко и едва не сдали в местный околоток: "Что он тут шатается, наркотня городская?"



Нравилось мне всегда прятаться за какого-то юродивого "себя-инкогнито", чтобы в дневнике не быть мне узнанным. Тогда только и говорил я в открытую. В этой никем-не-узнанности заключалась сокровенная тайна выраженности больше-себя-самого и всплыть на очередном неизреченном острове любви, в диалогах сладостных общений...

блаженный Иоанн

---

интернет-магазин книг блаженного Иоанна

Открылся интернет-магазин книг блаженного Иоанна

www.virgin-world.com

---

Поколение любовных записок

Поколение любовных записок.

Закон им не писан.

Успеть бы объясниться в любви

и стать чуть больше себя,

чтобы влюбиться в свое второе «я»,

третье, десятое «я» –

как последняя буква ненаписанного словаря.

А потом влюбиться в сияющее Божество.

Жизнь несущее, побеждающее добром зло,

И не надо быть Львом Толстым или дворовой собакой,

чтобы любить Его, Освободителя из Гулага

внутреннего, маленького моего,

сеть паучью распутавшего.

Я за Него не одну, а десять жизней отдам

назло фарисейским каинитским богам.



бл.Иоанн

---

ОТ ПЕРВОГО ДО СЕДЬМОГО НЕБА

Рассказ блаженного Иоанна о тайнах уделов душ







Мне многие задавали вопросы: «Мой отец (мать, сын, жена...) попал на небеса?» Они порождены крайностями. Одна — полагать, что на небеса никто не может попасть. Другая — что любой смертный, который более или менее праведно жил, попадает на небеса.



И я обратился к Пресвятой Деве. В ответ Божия Матерь дала учение о пяти небесах, точнее о семи небесах, но шестое и седьмое, как Она сказала, закрыты для нашего времени и начнут раскрываться только в конце третьего тысячелетия. Седьмое небо — безмолвие Небесного Отца. О нём мы ничего не можем знать в настоящем порядке.





На мой вопрос, какое учение надо проповедовать, Царица ответила:

Новое учение. Старое хорошо, но не достаточно.



Пресвятая Дева дала описание пяти небес — структуру Неба, знать которую необходимо.



Как возник этот вопрос? Эсхатология православная отличается от католической. Православная в иосифлянском варианте — сумасбродное безобразие. Примерно так: на небеса попадают только канонизированные святые, а все остальные идут в геенну. Католики проповедуют другое. С их точки зрения нужно быть католиком, жить безгрешно, причащаться, быть добрым человеком — и путь на небеса открыт.







Первое небо было названо небом мира. Матерь Божия, открывающаяся как Царица Мира, — это Богоматерь, сходящая с первого неба. Оттуда же сойдёт Держава Мира — Иерусалим, где многие мученики и святые, взятые на первое небо. Название «небо мира» говорит само за себя. Это сфера покоя. Мир сейчас так издёрган, души настолько истерзаны, измучены, что они нуждаются прежде всего в покое. Если они вели более или менее праведную жизнь, не совершали смертельных грехов, их удел — первое небо. Большинство этих душ избрано Пресвятой Девой. Туда также попадают нехристианские мученики. К ним можно отнести и многих офицеров и солдат, которые сейчас умирают на войнах без веры и покаяния, — они попадают на первое небо — небо мира, небо покоя. В традиционном христианском понимании назвать эту сферу небом нельзя, но Пресвятая Дева назвала! Почему? Потому что, как Она сказала, это недосягаемая для многих вершина — то, к чему стремятся души, и они должны знать о реальности этого первого неба. Они должны знать, что это небо существует и что это среда, готовая их принять. Пресвятая Дева есть Мать и Царица этого неба. Это светлая ангельская богадельня, где Она — сострадательная Мать, принимающая души по успении их. Это и есть Усыпальница.



Царица показала, что мир — основная черта этой сферы; души в ней засыпают и упокаиваются. Царица благодарит их за понесенные скорби, и им подаётся глубокое покаяние. Это вторая черта этого неба — покаяние. Когда мы молимся: «Упокой, Господи, души усопших раб Твоих...», — это молитва к первому небу. И «...где нет болезней, смерти, печали, но жизнь бесконечная», — это тоже молитва о первом небе. Но на этом небе ещё нет Христа. Души обретают здесь только покой. Поэтому можно сказать, что первое небо — всечеловеческое, общее для всего рода Адамова. Ему далеко до неба Брачной Вечери, но это определённое царство мира, царство умилённых слез.



Ещё черты этого неба: это небо ангелов-хранителей, которые возводят туда души. Ангелы мира также посылаются с первого неба, поскольку это царство мира. Ангелы мира нисходят с первого неба, и многие души сегодня призываются сойти…







Уже одно это учение о нижнем небе, как Пресвятая Дева благословила его называть, будет служить большим утешением для большинства душ, крещёных и некрещёных. Они попадают сегодня на нижнее небо при условии соблюдения духовных законов, отсутствия смертельных грехов и благочестивой жизни.



Ещё черта этого неба, которое Даниил Андреев называет «Олирной»: в эту сферу попадают души после внезапных шоковых кончин — жертвы катастроф, убийств... Они находятся в очень тесной связи и со своими телами, и со своими ближними, оставшимися на земле. Их души пребывают на кладбище в ожидании встречи со своими родственниками, так что это небо можно назвать и небом встречи. Более того, связь с оставшимся отрезком земной жизни здесь такова, что некоторым, рано оставившим мир в силу самых разных причин, воспрепятствовавших исполнению земной программы, дается чудесное проживание в загробной сфере оставшегося земного срока. Допустим, супруг погиб во время землетрясения. Жена страдает... И тогда 30 или 40 лет, которые супругам должно было прожить на земле, они проведут в этой сфере по земному времени.



Итак, небо мира... Мне было показано, что многие души, попадая на это небо, считают, что кроме него вообще ничего нет. Это небо столь целостно, что на нём закрывается истинное Небо. Подобно тому как здесь, в нашем мире, можно счесть, что кроме физического мира ничего нет (и поэтому необходимо верить), также и там возникает определённая завеса, какая-то закрытость. Души привыкают к этому небу, где они пребывают неопределимый по земному времени срок. Но это небо, несомненно, для каждой души однажды исчерпывается, и она возводится к следующему небу...







И еще: это небо было названо небом примитивных мучеников. Ведь мученичество мученичеству рознь: есть мученичество-исповедничество, есть мученичество любви, но есть и мученики вне Христа, но тоже призванные к мученичеству. Это небо и есть небо таких мучеников, христианских и нехристианских, небо объединяющее.



И вот душа вопрошает: неужели нет другого мира, более высокого? И однажды, когда исполняются сроки, ей открывается иное небо.







Второе небо было названо небом откровения, откровения Премудрости Божией. Первое небо — небо мира, но там нет ничего, кроме покоя и радости. Но есть ещё Премудрость Божия, и откровение великих тайн и составляет основную черту второго неба, неба откровения Премудрости. Многие праведные христиане, в частности и мы с вами, приобщаемся к этому небу и входим его вратами — через нашу Небесную Превратницу. Здесь происходит просыпание душ, открывается нечто совершенно новое, даётся созерцание Небесных Законов, открывается Книга Жизни, души наставляются о Тайнах Промысла Божия...



Если первое небо можно назвать небом омовения человека в целом, то второе небо — небо посвящения ума. На этом небе изумительно просвещается ум человека, и ангельские чины — здесь преобладают ангелы Священного Писания, ангелы Евангелия — открывают тайну Книги Жизни и дают возможность прочесть то, о чём мы с вами говорим. Мы с вами читаем сегодня Священное Писание очами второго неба, неба откровения тайн Премудрости Божией. Мы поём «ангелы мира...» — это ангелы первого неба, а «ангелы Евангелия...» — ангелы второго неба. Молитва «отверзи очи для разумения тайн евангельских» обращена ко второму небу. Двадцать четвёртая глава Евангелия от Луки, где о Господе сказано «отверз им ум к уразумению Писаний» (45), опять-таки о вратах второго неба. Это небо откровения, небо веры как откровения, откровения Премудрости Божией. Оно, по сути, неисчерпаемо: здесь открывается и Древо Жизни, и Книга Жизни. Пресвятая Дева сказала — и мы должны этому учить, — что многие из тех на земле, кто сочетан в лоне истинной церкви, приобщаются к тайнам второго неба. Иначе можно сказать, что это небо знания о Боге.







Третье небо — небо созерцания, врата созерцания. Православная мистика с её юродством, созерцательностью, монашеством, идеалами нестяжательства апеллирует к третьему небу. Девиз этого неба — созерцание как высшая форма знания. Над небом знания о Боге открывается увенчивающее его созерцание Бога. Это небо уже и есть собственно Царство Небесное. На это небо был возведён апостол Павел, когда говорил: «Я не знаю, в каком я теле: в своём или не в своём». Это небо и есть рай, созданный для Адама и Евы. Грехопадение произошло с третьего неба.



Души испытывают здесь неизъяснимое блаженство от созерцания тайн, которые открываются их уму. Они созерцают и тайны, и небесные миры. Это небо Царствия есть небо преимущественно ангельских чинов. Здесь открываются один за другим десятки ангельских чинов, и поэтому оно ещё может быть названо небом ангелов. Монашество православно-католического образца восходило к этому небу. На нём и величие дел Божиих открывается, и смутные образы Престола Господня подаются, но Бог на этом небе ещё сокрыт. Восстанавливается зрение, которое было дано Богом Адаму. Традиционные ангельские чины «начальства», «силы»... — это ангельские чины третьего неба, неба созерцания. Созерцание выше знания.







Четвёртое небо — небо божественного Света. Созерцание приводит к пеленанию в Свет, к вхождению в Свет. Уже третье небо наполнено светом, но четвёртое небо — это откровение нетварного Света, особого таинственного Света, истекающего от Господа. Величайшее откровение, по-видимому, получил Григорий Палама, учивший, что это Свет соприсносущный, истекающий из самого Существа Божия. Это особый Свет, и очень немногие души земнородных восхищаются на это небо, но сегодня Пресвятая Дева открывает Своим детям небо этого фаворского Света, который в православии называется по-разному: фаворский, невечерний, соприсносущный, нетварный. Это высочайший, первичный, изначальный Свет, из которого вообще всё происходит.



На этом небе открываются ангельские чины и престолы Божии. Херувимы, серафимы, архистратиги и престолы — самые высокие ангельские иерархии являются в этом Свете. И это небо высочайшего армагеддона: Денница пал как раз с этого неба, он не мог достичь пятого неба. Светоцентрическое христианство должно исходить из возможности раскрытия четвертого неба в сердце человека. Этот нетварный Свет заключён во святая святых внутреннего храма — посвящённого Пресвятой Деве сердца. В Символе веры это запечатлено в словах «...Света от Света...». Пресвятая Дева — Матерь Светов, так Она упоминается в литургических гимнах. Это имя Пресвятой Девы четвёртого неба. Говорить о нём почти невозможно. Я могу сказать только, что это продолжение ввысь третьего неба. Небо созерцания переходит в небо чистейшего Света. Это тоже созерцание, но только с какой-то несказанной, сжигающей высоты. И ещё можно назвать это небо небом Царицы Небесной, небом Невесты, небом Неопалимой Купины, ибо души, входя в этот Свет, остаются неопалёнными.



То, о чём я до сих пор говорил, — это только введение.







Пятое небо — последнее, о котором мы должны знать, и это очень важное откровение, — названо небом Брачной Вечери, или небом Любви. Это небо Нового Адама и Новой Евы, небо Их бракосочетания, богосупружества, теогамии. Если для ветхих Адама и Евы было сотворено третье небо, то Господь сошёл с пятого. Слова Господа «иду приготовить место вам» таинственно относились к Брачной Вечере. И большинство эсхатологических притч Спасителя, произнесённых незадолго до Его Искупительного Подвига и Вознесения, говорят о Брачной Вечере. Это абсолютно новое, это венец иудейской мистики, недосягаемая высота, и именуется она Брачной Вечерей. Современные церкви совершенно оставили этот порядок, они фиксированы на грехах, на искуплении — на Вечере Тайной. Между тем, третье тысячелетие объявлено свыше тысячелетием Брачной Вечери, открывается небо Брачной Вечери. Господь сошёл с пятого неба и предуготовляет нас взойти на это небо любви. Собственно христианским небом называется именно это. Пресвятая Дева сказала, что очень мало душ, достигает этого неба, ибо требуется великое откровение любви Господней... Луиза Пиккаррета? Несомненно, ибо мир Божественного Жениха — это пятое небо... Анна-Екатерина Эммерих, Иоанн Богослов... Серафим Саровский прошёл все небеса — и небо покоя, и небо откровения тайн, и небо созерцаний, и небо Света, и небо Брачной Вечери — небо Любви. В Смоленском Откровении Пресвятая Дева сказала, что Серафим находится на самом высоком небе — на седьмом. Но седьмое небо нам недоступно, его можно будет только увидеть на пятом небе, если Царица подаст зрение пятого неба... Франциск Ассизский...



Пятое небо — небо третьего тысячелетия. Пресвятой Деве даны ключи от небесных врат Брачной Вечери. «Наступил брак Агнца, и Жена Его приготовила Себя...» Агнец — это Распятый Свет, откровение четвёртого неба. Это Свет, который изливается, распинается. Откровение пятого неба — бракосочетание, венчание Агнца. Это ещё более высокое небо, небо собственно Креста. Это торжество, триумф Христа и пятый венец на челе Спасителя. Очень небольшое число святых достигало пятого неба, прежде они подолгу задерживались на предыдущих небесах.



Например, Фома Аквинский... В начале пути душа упокаивается в вере, получает какие-то знамения — она сочетанна с первым небом. Многие из нас прошли эту ступень упокоения, утешения. И Фома, обратившись, тоже нашёл этот покой. Но вот характерная черта: упокоившись, души хотят получить знание о Боге. Венцом на этом пути у Фомы стал его трактат «Сумма теологии», где он дал всеохватывающее знание о Боге. Иначе, он взошёл на второе небо. Были ему и явления ангелов, он часто восхищался в сферу высшего созерцания. Но перед смертью ему было откровение пятого неба — он познал божественную любовь. Это было незадолго до смерти, и когда у него начало разрываться сердце от любви, он сказал, что вся его жизнь прошла тщетно, что все эти трактаты ничего не стоят по сравнению с тем, что он увидел. Вот вам пример души, последовательно водимой по небесным сферам.







Шестое и седьмое небо, как было сказано, пока закрыты. Третье тысячелетие названо тысячелетием Брачной Вечери, это увенчание Иисуса и Марии, и новое учение сегодня прежде всего об этом. А шестое и седьмое небо будут открываться только в конце третьего тысячелетия, после Страшного Суда. Откровений об этих ещё более высоких небесах пока нет.

---

КОНСОЛАМЕНТУМ

На свете этом,

при мраке этом –

консоламентум, консоламентум…



Прозревая к небесной отчизне,

к ней вовеки причислен.

Под надзором, домашним арестом –

консоламентум.



В чистых водах Святого Духа

брачная вечеря света –

консоламентум.

Назло прочим голосам и инструментам –

консоламентум.



Соловки[1], непорочность, девство, победа –

совершается консоламентум.

Как бы ни было тяжело, плохо –

консоламентум в упреждение сроков.



Сколько бы даров Всевышний ни перечислил –

полет к небесной отчизне.

Крылья белого орла,

узы завета –

теогамический[2] Консоламентум.



Его 15 000 печатей.

Научился бы различать их

опустошенный, нищий зимой и летом –

консоламентум, консоламентум…



Живи в любви и твори при этом

таинственнейший консоламентум.

Сериал утешений, надежда поэтам –

непрекращающийся консоламентум.



В каземате, в изоляторе, на том свете

помни о консоламенте.

И источится мирро из лопаток,

Запах его неописуемо сладок

среди обстоятельств страстных и адовых.

Всевышний дарит невестам и детям

Брачного одра консоламентум.



Назло фарисеям и диссидентам —

стяжание Духа, консоламентум.



Нет у меня – ни доводов, ни дивидендов,

Есть – просвечивающий консоламентум.



По пятницам, воскресеньям и средам –

возобновляющийся консоламентум.



Хотя бы зеки на одной лежанке валетом –

беспрепятственный консоламентум.





Охай, ахай, но твори при этом

целительный малый консоламентум.



Отец соберет твой дар по крупицам,

лукавый его как огня боится –



нарушаются его постулаты и нормы,

подается полет превосхищенный горний.



Непорочно беременный как Елизавета

сакраментальный творит консоламентум.



Назло доктринам, газетам, клозетам —

восхищающий ум консоламентум.



Единственное таинство, сокровищ стоящее,

брани маленькое ледовое побоище –



родовой программы, печати фатума,

фарисейская клика адова.



Непрестанно пресуществляйся, назло срокам и бедам

в ранний утренний консоламентум.



Дарит мир офелиям, гамлетам и лаэртам

бесстрашный мужественный консоламентум.



Печать победителя на челе увенчанного,

в земных обителях делать ему нечего,



влечется к горнему, вечному гнозису,

в сердце – мирровая дароносица

к небесным сферам легко возносится.



Назло ритуалам и трафаретам –

водимость свыше, консоламентум.



Одной печати его достаточно –

выйти из костюмерной припадочной,



замасуленно-замаскированной ризничной

и стоимости рыночной,

где грош цена тебе,

где давно пора тебе



«на дирижабль и к етени матери» —

назло предприимчивым предпринимателям,

заимодателям и работодателям,

законам земным и мудозвонам,

где распнут тебя перед иконостасом иконным.



Лучше – последним еретиком и сектантом

бредить несусветно, ругаться матом,

только бы не канцелярским погонам

поклоняться призраком сонным.



Назло их церковным авторитетам –

единственно небесный консоламентум.



Пляши под гитару, ори под баян

ходи ошеломляюще пьян –

мукомолом, духобором, мечом и оралом, –

только не мафиози православным.



Ибо нет ничего

хуже застойного статус-кво,

и на его гнилое болото

слетается демонская когорта.



Ничего ужасней упырного склепа,

ничего прекрасней горнего неба,

ничего истинней нет и не было

дарственного консоламентума.



Гони в шею фарисейскую гидру,

восприми японского дзена палитру,

парадокс возлюби и возляг юродиво,

неадекватный миру, гонимый,

Упокойся в блаженстве зека соловецкого –

исполнится таинство консоламентума.



С волосами примерзшими при минус 30 морозе

поставили точку ему на допросе,

и в царство светлых и добрых менестрелей

отнесло его в оттепель после метели —

фарисейские псы его съесть не успели.



Дитя мое, нет совершенней метода

для исполнения консоламентума.

Жажди, стучись, странничай вечно –

дверь консоламентума обеспечена.

Награда от доброго Пастыря Вышнего –

Духа полет и душа превосхищенная.



Я не гадаю по снам и приметам.

Дарю вам жемчужину – консоламентум.

--------------------------------------------------------------------------------



[1] Мистическая столица ГУЛАГа, место духовной победы мучеников на Великой Соловецкой Голгофе.



[2] Относящийся к теогамии (от греч. teogamia - богосупружество), девственному браку обоженной души-невесты и Всевышнего – высшему назначению человека.